Материал опубликован в журнале «Арсенал Отечества» № 5 (49) за 2020 г.

Александр Хомутов

Согласно принятой в отечественной военной науке классификации, военное противоборство, подразделяется на войны, затрагивающие важные интересы противоборствующих сторон, и вооруженные конфликты. Таким образом, основным отличием вооружённого конфликта от войны является то, что ведущееся в ходе первого вооруженное противоборство находится в стадии, когда оно еще не оказывает существенного влияния на экономические, государственные, политические и другие сферы деятельности сторон.

Разумеется, четкую границу между войной и вооружённым конфликтом провести сложно. Один и тот же военный конфликт может быть войной для одной стороны, и вооружённым конфликтом для другой. Так, вторжение войск коалиции в Ирак в 2003 году, было, разумеется, войной для Ирака. В то время как для США, Великобритании и других государств антииракской коалиции интенсивность военных действий не влияла на экономику, правовые аспекты и политику.
Следует отметить еще один проблемный вопрос действий общевойсковых формирований тактического звена сухопутных войск (ОФТЗ СВ) в вооруженном конфликте: определение целевых установок. Иными словами, когда можно заключить, что цель военной деятельности достигнута? В так называемых «классических» боевых действиях принято, что в наступлении целью действий является разгром (то есть нанесение обороняющимся такого поражения, при котором они полностью или частично утратили боеспособность) и овладение определенной территорией. Цель обороны — отразить наступление противника и удержать определенную территорию. А какова цель тактических действий в вооруженном конфликте, если «классические» боевые действия не являются его основным содержанием?
Зачастую одна из сторон в вооружённом конфликте контролирует большую часть территории, вместе с тем её противник продолжает и весьма успешно действия диверсионно-террористическими способами. Какие были цели и достигли их или нет войска Ограниченного контингента советских войск в Афганистане (ОКСВА)? А также войска антииракской коалиции в ходе вооружённого конфликта в 2003–2011 годах?
Причем вопросы по целевым установкам актуальны как для стратегического, так и оперативного (там, где он присутствует в вооружённом конфликте) и тактического уровней. Так, советские и правительственные войска в ходе вооруженного конфликта в Афганистане неоднократно проводили операции в Панджерском ущелье, контролировавшимся иррегулярными вооружёнными формированиями (ИВФ) по руководством Ахмад Шах Масуда. Противнику наносилось поражение, но после того как войска уходили, отряды ИВФ занимали утраченную ранее территорию. Зачастую неоднозначно ситуация складывалась и на тактическом уровне. Так, мятежники в Афганистане активно использовали для укрытия и совершения маневра кяризы (кяриз — подземная гидротехническая система в Средней Азии). В связи с этим боевые действия в кяризах для советских войск занимали особое место. Кяризы в ходе боевых действий разрушались, противник в них уничтожался. Казалось бы, цель действий на тактическом уровне достигнута. Однако, зачастую мужское население кишлаков, оказавшихся вследствие разрушения кяризов без воды и средств к существованию, пополняли отряды антиправительственных сил. Результат — вместо уничтоженной в кяризе группы численностью, допустим, 30 чел., появлялся отряд противника, численность которого была больше в несколько раз. Достигнута ли цель действий в данном случае? И вообще: возможно ли достичь поставленной в вооружённом конфликте цели только военными способами? А если нет — каково долевое участие военных способов в данном виде военного конфликта?
Представляется логичным, что цель действий ОФТЗ СВ должна быть тесно «увязана» с политическими, экономическими, гуманитарными, информационными аспектами участия России в конкретном вооружённом конфликте. При этом вооружённому противоборству в «интегрированной» цели действий в вооруженном конфликте может принадлежать далеко не ведущая роль.
Вооруженные конфликты по характеру противоборствующих сторон могут быть как междугосударствеными (международными), так и внутригосударственными (внутренними). Вместе с тем следует отметить, что с началом XXI века характер вооруженного противоборства в значительной степени изменился.
Все в большей степени стираются границы между миром и войной. Развивается информационное противоборство в совершенствовании способов воздействия, как на воинские формирования противника, так и на население. Достижение целей конфликтующих сторон во многом зависит от завоевания и удержания превосходства в информационной сфере. В районе военного конфликта искусственно создается кризисная ситуация, ослабляющая соперника. В этих условиях ОФТЗ СВ могут применяться в рамках стратегии ограниченных действий, представляющей собой теорию и практику применения ограниченных контингентов за пределами территории государства в мирное время в целях защиты национальных интересов, что было успешно апробировано в Сирии.
В настоящее время наблюдается значительная переориентация военно-доктринальных установок США. Во взглядах американского военно-политического руководства явно прослеживается смещение приоритетов от борьбы с международным терроризмом к противоборству с сопоставимыми противниками, в качестве которых в первую очередь рассматриваются Россия и Китай. Вместе с тем, по мнению военных теоретиков Пентагона, учитывая наличие у этих «государств — конкурентов» ядерного оружия, целесообразно в ходе потенциального военного конфликта реализовывать свои цели, не достигая состояния войны.
Что касается возможности возникновения внутренних вооружённых конфликтов на территории России, то в современных условиях их опасность существенно снижена. Кроме того, в случае возникновения внутреннего вооруженного конфликта российскими федеральными законами ведущая роль в борьбе с незаконными вооруженными формированиями отводится органам Федеральной службы безопасности, Министерства внутренних дел и войскам Росгвардии.
Что касается противоборствующих сторон в современном международном вооруженном конфликте, то и в этом вопросе не все однозначно. В XX веке вооруженные конфликты чаще всего начинались как приграничные инциденты, в ходе эскалации которых противостоящие стороны применяли регулярные войска. Один из примеров подобного конфликта — разгром советско-монгольскими войсками японо-маньчжурской группировки, вторгшейся на территорию Монголии у реки Халхин-Гол (май — сентябре 1939).
В Афганистане афганским правительственным и советским войскам противостояли иррегулярные вооружённые формирования (ИВФ), фактически открыто поддерживаемые США, Пакистаном, Китаем и рядом других государств. В современном вооружённом конфликте в Сирии правительственным войскам также противостоят ИВФ, многим из которых всестороннюю поддержку и помощь оказывают Турция, США и другие государства.
Указанные выше факторы обусловливают один из проблемных вопросов подготовки боевых действий в условиях вооруженного конфликта, а именно, сложность всесторонней оценки противника, который часто представляет собой разнородные, зачастую преследующие различные интересы и фактически неуправляемые вооруженные формирования.
В большинстве случаев ИВФ ничего не имеют общего с формируемым некоторыми средствами массовой информации образом: мирные жители или оппозиция, вынужденная взяться за оружие для борьбы с угнетателями. Опыт современных вооружённых конфликтов показывает, что, как правило, снабжение ИВФ вооружением, боеприпасами, материальными средствами осуществляется структурами одного или нескольких государств, члены ИВФ проходят военную подготовку под руководством иностранных военных инструкторов. В ряде случаев военнослужащие соответствующих государств действуют в роли советников или «напрямую» участвуют в боевых действиях на стороне «учеников». Примером такого подхода является военная база международной коалиции Эт-Танф в Сирии, которая активно используется для подготовки антиправительственных сил.
О том, что американские военные специалисты придают уделяют внимание «протестному потенциалу населения», а точнее, планируют использовать в своих интересах незаконные вооружённые формирования, косвенно свидетельствует о воплощении в жизнь концепции «многосферное сражение» (Multi-Domain Battle — англ.). Одной из причин возникновения концепции стала ответная реакция российских и китайских вооружённых сил, выразившаяся в созданииь зоны «ограничения доступа».
Под зонами «ограничения доступа» (по терминологии американских военных специалистов — A2/AD — anti-access/area-denial) понимают районы, в которые действиями ПВО, РЭБ, систем раннего обнаружения и средствами огневого поражения дальнего действия будут воспрещены действия военно-морских и военно-воздушных сил, которые в течение многих лет, по взглядам военных специалистов США, являлись основными. Задача по проникновению в зоны «ограничения доступа» противника возлагается на сухопутные силы, вместе с тем характер их действий на тактическом уровне не раскрывается. Также следует отметить, что во взглядах военно-политического руководства США вместе с тенденцией передачи ведущей роли от военно-воздушных и военно-морских сил к сухопутным наблюдается стремление к уменьшению тяжелого вооружения в организационно-штатной структуре ОФТЗ СВ США. Так, в средствах массовой информации отмечается, что в связи с изменением взглядов на военные действия в будущем, изменится структура Корпуса морской пехоты США. Из его состава будут исключены все танковые подразделения, сократится количественный состав артиллерии, ударных вертолетов. Вместе с тем будет в два раза увеличено количество эскадрилий разведывательных и ударных беспилотных летательных аппаратов, ракетных батарей, в том числе противокорабельных и крылатых ракет.
Каким же образом авторы концепции «многосферное сражение» планируют «проникновение» пехотных подразделений в районы базирования авиации, ракетных войск, районов размещения комплексов береговых ракетных комплексов, сил и средств РЭБ противника?
Представляется наиболее вероятным, что ведущая роль может принадлежать подразделениям Сил специальных операций, морской пехоты и ИВФ из состава представителей местного населения. В связи с этим следует также отметить, что по правовым нормам США формирования Корпуса морской пехоты и сил Командования специальных операций могут применяться за рубежом в мирное время без согласования с Конгрессом США.
Основу Сил специальных операций сухопутных войск США составляет созданное с 1950 году формирование, более известное как «зеленые береты». В настоящее время оно представляет собой объединение численностью около 10000 человек, организационно разделенное на группы, каждая из которых является бригадой специального назначения, подготовленной к действиям в определенном регионе мира. В задачи «зеленых беретов», наряду с разведывательной и диверсионной деятельностью, входит организация и подготовка «повстанческих отрядов», на которые, видимо, также будут возлагаться задачи поддержки проникновения основных сил США в зоны «ограничения доступа».
Как видим, чаще всего противостоящие в вооруженном конфликте стороны пользуются поддержкой других государств. Зарубежные военные специалисты уже давно используют понятие «прокси война». Под этим термином понимается противоборство государств, пытающихся достичь своих целей посредством военных действий на территории третьей страны, и прикрывающихся необходимостью разрешить внутренний конфликт. К подобному следует отнести большинство современных военных конфликтов различной интенсивности. В Сирии, Ливии, Венесуэле, Конго, Мали, Мозамбик, Судане, Центральноафриканской Республике и многих других государствах мы наблюдаем как открыто действующих лиц, так и не особенно скрывающихся «актеров второго и третьего планов».
Вместе с тем существуют определенные противоречия и вытекающие из них проблемы в борьбе с иррегулярными вооруженными формированиями (повстанцами, инсургентами и т. д.) в военных конфликтах «низкой интенсивности». Как показывает опыт, несмотря на имеющееся почти всегда техническое и количественное превосходство правительственных войск, они далеко не всегда добиваются успеха в борьбе с ИВФ. Главная причина — в асимметричности применяемых ИВФ способов борьбы и использовании в большинстве случаев поддержки местного населения. Ведь члены ИВФ в подавляющем большинстве являются местными жителями.
Практика показывает, если ИВФ переходили к способам ведения боевых действий, характерных для регулярных ВС, или утрачивали лояльность местного населения, то, как правило, терпели поражение. Так, в начале 1970-х годов группировка «Тигры освобождения Тамил Илама» развернула вооруженную борьбу против власти и полиции Шри-Ланки. В ходе конфликта, продолжавшегося более 15 лет, противоборствующие стороны попеременно добивались успеха, но в конечном итоге повстанцы потерпели сокрушительное поражение. Основная причина их неудачи — попытки ИВФ действовать как регулярная армия с применением тяжелой техники, что дало преимущество правительственным войскам, которые к таким действиям были подготовлены лучше. Другая ошибка сепаратистов заключалась в их исключительной жестокости, приведшей к потере поддержки значительной части местного населения.
Зачастую и боевые возможности действующего на стороне правительственных войск ополчения выше, чем у регулярных воинских частей. Так, по мнению многих военных специалистов, в Сирии лучшие результаты в боевых действиях на стороне правительственных войск показывает формирование «Силы Тигра» под командованием бригадного генерала Сухель Аль-Хасана. Большая же часть сирийских правительственных войск вследствие низкой укомплектованности, низкого морально-психологического состояния личного состава, распыления сил и средств, высоких потерь и, зачастую, непонимания целей и задач вооруженной борьбы, нередко выполняла только обеспечивающие задачи.
В условиях смешанного комплектования ОФТЗ СВ личным составом (по контракту и по призыву) возникает и такая немаловажная проблема, как невозможность привлечения всех военнослужащих подразделения (воинской части) к выполнению боевых задач. Согласно действующим правовым нормам военнослужащие, проходящие военную службу по призыву, могут участвовать в боевых действиях после прохождения ими военной службы в течение не менее четырех месяцев и после подготовки по военно-учетным специальностям. Учитывая, что в настоящее время практически все ОФТЗ СВ комплектуются смешанным способом, на практике они не могут применяться в районе вооруженного конфликта в полном составе. Данное обстоятельство предопределило создание в ВС России временных воинских формирований тактического звена, полностью укомплектованных военнослужащими по контракту и предназначенных для оперативного применения в боевых условиях в мирное время, то есть в условиях вооружённого конфликта. В настоящее время таковыми являются батальонные тактические группы, сформированные в Сухопутных войсках, Воздушно-десантных войсках и в соединениях морской пехоты береговых войск Военно-Морского Флота. Вместе с тем, их возможности в определенных условиях могут оказаться недостаточными. Применение батальонных тактических групп за пределами России также может быть нецелесообразно по политическим и экономическим причинам.
Проблему выполнения задач, возлагаемых в районе вооруженного конфликта на ОФТЗ СВ, представляется возможным решить путем создания российских негосударственных вооружённых формирований, что уже давно практикуется во многих странах мира. В России исторически сложилось отрицательное отношение к «наемникам», отразившееся в соответствующей статье Уголовного кодекса Российской Федерации. Общественное мнение, а также традиционная ориентация на применение вооружённой силы для защиты от нападения извне до настоящего времени не позволили создать нормативно-правовую базу для выполнения неких задач в вооружённом конфликте частными военными компаниями (ЧВК).
Применение российских ЧВК, учитывая невозможность привлекатья к участию в вооружённом конфликте солдат «срочников», позволит разрешить еще ряд противоречий.
Так, проблемным вопросом применения ОФТЗ СВ в современном вооруженном конфликте продолжает оставаться необходимость привлечения значительных сил и средств боевых подразделений для охраны важных военных и государственных объектов, коммуникаций, районов размещения группировок родов войск и специальных войск. Это обусловлено отсутствием выраженной линии боевого соприкосновения сторон, а также сложностью определения характера действий противника. В результате этого зачастую половина боевых подразделений обеспечивает собственную безопасность. Так, по состоянию на 1981 год около 40% сил и средств ОКСВА несли службу по охране режимных зон, коммуникаций, важных государственных и военных объектов, занимались обустройством пунктов дислокации войск, т. е. выполняли задачи повседневной деятельности, обеспечения своей безопасности и охраны афганских правительственных структур.
С аналогичными проблемами впоследствии столкнулись ОФТЗ СВ России при выполнении боевых задач в ходе контртеррористической операции на Северном Кавказе, а также войска коалиции западных государств во главе с США в Ираке (2003–2011 г. г.), где до 50% сил и средств привлекалось для обеспечения собственной безопасности, а не для ведения боевых действиях с противником.
С другой стороны, выполнение задач по охране пунктов временной дислокации, важных военных и государственных объектов, проводка и сопровождение войсковых и гуманитарных колонн, обеспечение функционирования органов гражданской администрации и ряда других в районе вооружённого конфликта может быть возложено на ЧВК. Это подтверждает и зарубежный опыт. Так, если в 1991 году при высадке войск (сил) США в Кувейте на 50 кадровых военнослужащих приходился один сотрудник из так называемых вспомогательных сил, то в начале второй иракской кампании в 2003 году один сотрудник ЧВК приходился уже на 10 военнослужащих. Привлечение ЧВК для выполнения перечисленных выше задач позволит не отвлекать силы и средства ОФТЗ СВ и будет иметь определенный экономический эффект.
В современных условиях сферы противоборства в военном конфликте расширяются, и соответственно растет перечень оказываемых ЧВК услуг по обеспечению военных действий. В частности, некоторые иностранные ЧВК уже в мирное время проводят психологические операции и операции в кибернетической сфере, в том числе и против России.
Частные военные компании могут применяться и на территории своего государства, например, при проведении всеобщей мобилизации они могут составлять основу развертываемых в военное время воинских частей территориальной обороны. А в мирное время сотрудников ЧВК целесообразно привлекать к занятиям и учениям согласно военной специальности на основании заключаемых договоров о прохождении военной подготовки.
Следует также отметить, что боевые действия в военных конфликтах «низкой интенсивности» зачастую выявляют недостатки в вооружении и военной технике, которые были сконструированы для борьбы с равнозначным противником. Так, после ввода в 1979 году советских войск в Афганистан низкую эффективность показали боевые машины пехоты БМП-1. Броневая защита БМП-1 не выдерживала подрывы на минах и попадание 12,7 мм пули, не говоря уже о гранате гранатомета РПГ-7. Угол подъема пушки и пулемета БМП-1 абсолютно не соответствовал условиям ведения боя в горах.
Таким образом следует отметить, что применение ОФТЗ СВ в военных конфликтах «низкой интенсивности» обусловлено рядом существующих противоречий, что требует решения ряда проблем. К основным из них следует отнести сложность добывания своевременной, актуальной и достоверной информации о противнике, оценка вероятного характера его действий в связи с использованием одной или обеими сторонами ассиметричных способов борьбы, правовая неопределенность в вопросе комплектования ОФТЗ СВ, несоответствие предъявляемым требованиям характеристик вооружения и военной техники.
Поэтому необходимо провести дальнейшие исследования проблем применения ОФТЗ СВ в современных военных конфликтах, путей их решения, изыскания новых эффективных форм и способов ведения боевых действий и внедрению их в уставные документы, практику подготовки войск, образовательную деятельность военных учебных заведений. Это все следует учитывать и при разработке требований вооружению, военной и специальной технике в ходе их разработки и модификации. 

Автор: Александр Хомутов, полковник, кандидат военных наук