Материал опубликован в журнале «Арсенал Отечества» № 3 (71) за 2024 г.

Григорий Никоноров, Игорь Родионов

Памяти Александра Бухарова

Продолжение. Начало: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4.

Этот материал является продолжением масштабного цикла исторических статей, посвященных развитию военно-­политической мысли в Российском государстве, и охватывает большой исторический период, начиная с IX века. Предыдущие материалы были опубликованы в № 4 и № 5 журнала «Арсенал Отечества» за 2023 год, а также в № 1 и № 2 за 2024 год.

Первая половина XX века принесла России и миру не процветание на почве просвещения и гуманизма, а две мировые войны, которые, в свою очередь, потребовали более системного философского осмысления такого социально-политического явления, как война (с поиском законов и закономерностей этого социально-политического явления). Геополитическое противостояние континентальной России, с одной стороны, и Великобритании (которая по количеству колоний и подмандатных территорий ей не уступала), с другой, привело к Русско-японской войне, в которой Англия традиционно воевала против России чужими руками. Причинами войны была попытка России распространить свое влияние на Манчжурию (путем постройки КВЖД), в чем «владычица морей» увидела угрозу своему влиянию в этом районе. Впрочем, нужно отдать должное британцам, которые заранее помогли Японии построить флот и перевооружили ее армию, что давало им преимущество в зоне боевых действий над более многочисленной русской армией. На Дальнем Востоке она явно уступала японским войскам по численности и не могла рассчитывать на быструю переброску резервов по единственной нитке Транссиба из центральных районов страны.

Война началась с традиционной атаки японцев на нашу тихоокеанскую эскадру на владивостокском рейде и в районе Порт-Артура, затем последовало сухопутное вторжение. Был блокирован гарнизон Порт-Артура и часть эскадры, которая после неудачной попытки прорыва и гибели адмирала Степана Осиповича Макарова, в конце концов, была затоплена. После неудачных попыток деблокировать осажденный гарнизон командованием русской армией в этом районе было принято решение (после нескольких сражений) перейти к обороне. На помощь русской армии на Дальнем Востоке была отправлена вторая эскадра, собранная на Балтике, которая почти целиком погибла в Цусимском сражении (из зоны сражения прорвался отряд крейсеров, одним из которых была знаменитая «Аврора»).
Характерно, что вариант войны с Японией просчитывался (штабная игра на картах) в Морском генеральном штабе, и два русских офицера («воевавшие» за японскую сторону) показали воевавшим против них адмиралам, как японцы могут блокировать нашу эскадру в Цусимском проливе (тогда на это никто не обратил внимания).
Поражение в Русско-японской войне, по результатам которой был заключен унизительный для России Портсмунский мир (по которому Российская империя лишилась половины о. Сахалин и контроля над Манчжурией и КВЖД), переросло в политический кризис, кульминацией которого было Декабрьское вооруженное восстание в Москве, во главе которого стояли анархисты, левые эсеры и большевики (эти партии после поражения восстания были объявлены вне закона и их руководство эмигрировало). Попытка поднять вооруженное восстание в Петербурге потерпела неудачу в немалой степени из-за активного противодействия столичного духовенства, которое имело значительное влияние на рабочих. Нужно особо отметить позицию русской интеллигенции, которая (в абсолютном большинстве) всегда выступала против собственного правительства и поддерживала начинания «просвещенной Европы» (получая при этом заработную плату от государства). Этот феномен проявлялся во все времена (к сожалению, во многом повторяется и сейчас), а во время Русско-японской войны он проявился в том, что некоторые представители интеллигенции посылали индивидуальные и коллективные поздравительные телеграммы японскому Микадо по случаю победы над Россией в войне.
Настроения и духовное состояние русской интеллигенции не могли не отражаться на философских течениях, имевших популярность в России в начале XX века. Концептуально их можно разделить на социально-политические течения (самым популярным был марксизм, на базе которого строилась идеология легальных и нелегальных левых политических партий) и философские воззрения, поднимавшие проблемы духовно-антропологического характера. По-прежнему были популярны в обществе произведения Н. Н. Бердяева, В. С. Соловьева, В. В. Розанова, Е. Н. Трубецкого, Д. С. Мережковского, С. Л. Франка. Осмысление действительности на философском уровне не могло обойти такого социально-политического явления, как война. Учитывая то, что цельного философского учения о войне в тот период еще не существовало, заслуживают внимания мысли данных философов о военной сфере общества, которые отражают уровень понимания этого явления в русской философии данного периода.
Создатель российской социал-демократии и бывший выпускник военной гимназии в Воронеже Г. В. Плеханов подошел к осмыслению феномена войны несколько глубже и более системно (с партийной позиции), чем выпускники Московского и Петербургского университетов: В. В. Розанов, Е. Н. Трубецкой, Д. С. Мережковский, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев. С. Л. Франк. Основное отличие анализа войны Г. В. Плеханова и его последователей (в том числе и В. И. Ленина) в том, что главный упор в понимании этого явления был сделан на политический анализ и связь войны, политики и экономики, в то время как подход философов-теоретиков (как правило, бывших выпускников Юридического факультета университета, разочаровавшихся в возможности исправления общества путем закона) был сделан на духовную составляющую (что также немаловажно). Однако у русских религиозных философов осмысление войны не ушло дальше поверхностных суждений о религии и духовной составляющей в жизни человека (причем в большей степени никак не пересекающихся с православной догматикой, поэтому их считают представителями русской религиозной философии в светских учебных заведениях и не считают таковыми в духовных семинариях).
Решая вопрос об отношении партийности и взглядов на защиту Отечества, В. Г. Плеханов в работе «О войне» писал: «… когда один народ, преследуя геополитические цели, нападает на другой, этот последний не может не защищаться. Нелепо было бы требовать от социалистов той или другой страны равнодушия к интересам своей родины. Социализм отнюдь не исключает любви к Отечеству… Социалист должен иметь мужество пойти против своего Отечества, когда оно в своей иностранной политике поступает несправедливо, нарушает «простые законы нравственности и права». Далее он пишет: «Горе мнимым революционерам, направляющим свою агитацию вразрез с естественным и неизбежным стремлением народа дать отпор внешнему врагу!» Таким образом, накануне Первой мировой войны создатель российской социал-демократии определился с отношением к действиям своего правительства (как известно, с ним не был согласен В. И. Ленин, который для своей партии в отношении к назревающей империалистической войне однозначно выступал за поражение капиталистического правительства независимо от характера войны). И трактовка отношения к войне Г. В. Плеханова, и трактовка лидера большевиков В. И. Ленина отличались от официальной буржуазной точки зрения (которая стала накануне войны доминирующей во всех империях, вступивших в войну), а именно: «Неважно, право или не право мое правительство, вступая в войну, я со своей страной». Указывая на связь войны и экономики, В. Г. Плеханов подчеркивал: «Производительные силы передовых капиталистических государств растут так быстро, что мирное завоевание иностранных рынков (сырья и сбыта продукции) не всегда возможно, поэтому будет доминировать стремление передовых промышленных стран силой обеспечить себе преобладающее экономическое влияние. …В жизни передовых капиталистических государств все большее влияние приобретает финансовый капитал, по самой своей природе гораздо более склонный к авантюрам, нежели промышленный». Нужно отдать должное В. Г. Плеханову: его вывод насчет роли и места финансового капитала в развязывании Первой мировой войны (а затем и Второй мировой) подтвердился полностью.

Ситуация перед Первой мировой войной, в которой обе стороны будущего противоборства искали себе союзников, была подчинена осознанию неизбежного столкновения интересов наиболее динамично развивающейся Германской империи и стремлению сохранить свои колонии Франции и Великобритании. Главным призом в будущем противоборстве была Россия как союзник, которая обладала огромными ресурсами и внутренним рынком, была совершенно не заинтересована в борьбе за передел мировых ресурсов и рынков сбыта на чьей‑либо стороне. Однако стараниями Великобритании было сорвано сближение России и Германии, и Россия в 1907 году вступила в военно-политический блок Антанта (с этого момента столкновение с Германской империей стало неизбежно).
Нужно сказать, что внутриполитическая обстановка в России накануне войны была крайне противоречивой. Император Всероссийский допустил ограничение собственной власти путем учреждения ограниченной монархии с представительным парламентом, в котором доминировали политические партии, представлявшие крупный финансовый, промышленный и аграрный капитал. Четырежды распущенная Государственная дума так и не стала опорой правительству в процессе модернизации страны перед неизбежной войной. Усилия премьера Столыпина по ликвидации крестьянской общины и направления сельского хозяйства по фермерскому пути развития не привели к решению проблемы перенаселения центра страны (половина переселенцев вернулась обратно или на новых местах вновь создала общину, без которой выжить было невозможно). Борьба с революционным движением тоже не привела к его ликвидации. Русская православная церковь единственная была лишена свобод, которые по Манифесту 1905 г. получили все религиозные конфессии на территории Российской империи, к тому же либеральное разложение достигло не только привилегированных слоев общества, но и духовных семинарий, где о Боге говорить на занятиях становилось просто неприлично (духовные учебные заведения сделались рассадником революционной агитации). О тяжелейшем духовно-нравственном состоянии русского народа и возможности революции с падением монархии предупреждал перед войной святой Иоанн Кронштадский.
В конце 1913 года была принята и 24 июня 1914 года утверждена царем Большая программа по усилению армии, которая предусматривала к 1917 г. увеличить численность сухопутных войск мирного времени на 480 тыс. чел. На это требовалось 433 млн 242 тыс. руб. Таких денег правительство выделить не могло. К тому же военные теоретики и руководство страны в целом не смогли правильно оценить характер будущей войны и ее длительность. Как на Западе, так и в России считали, что война продлится максимум полгода, и готовили к войне армию, а не страну. На 7 млн мобилизованных солдат первой очереди в России имелось всего 5 млн винтовок. Не способствовала подготовке к будущей войне и частая смена начальников Генерального штаба (с 1908 по 1914 гг. на этой должности успели побывать 5 генералов).
Россия была вовлечена в империалистическую войну (в войне приняли участие пять империй) вопреки своим национальным интересам (для развития хозяйства и сбережения народа империи нужен был мир) и вынуждена была вступиться за Сербию, которой первоначально советовала принять любой ультиматум, так как та к войне была не готова.
Начало войны было воспринято почти всем населением как общенародное дело. За обращением императора к народу последовал «сухой закон» на время мобилизации, который поддерживался подавляющей частью населения и после ее завершения. На короткое время все слои населения сплотились вокруг Николая II. События на фронте развивались стремительно.
Германский план «молниеносной войны» подразумевал разбить противников в Европе по очереди (чтобы избежать войны на два фронта). План Шлиффена предусматривал удар по Франции и выведение ее из войны, пока Россия не провела мобилизацию, на которую отводилось не менее месяца. Накануне войны в русском Генеральном штабе (так же, как и перед Японской войной) было проведено командно-штабное учение на картах. За Россию играли командующие военных округов, а за германцев два полковника императорского Генерального штаба (нужно отдать им должное, они переиграли своих же генералов, и в дальнейшем действия германских и австрийских войск в точности повторяли в начале войны события той игры). Педантичные германцы не учли того, что по секретному договору в случае удара по Франции Россия должна была вступить в войну в течении десяти дней (не дожидаясь мобилизации), поэтому немцы не придали значения двум русским армиям, находившими на границе с Пруссией, и группировке, находившейся на границе с Австро-Венгрией. Спасая союзников, русские войска, не дожидаясь отмобилизования, перешли границу, что не предусматривалось планами германского Генштаба.
В 1914 году важнейшими для России были действия в Восточной Пруссии (Калининградская область), Польше и Галиции (август — ноябрь 1914 г.). Восточно-Прусская операция началась с успеха русской армии под Гумбиненом. Германии грозила потеря Восточной Пруссии. Она перебросила часть войск с Западного фронта на Восточный. Это позволило франко-английской армии выиграть битву на р. Марне, что предотвратило падение Парижа.
В это же время германская армия, воспользовавшись несогласованностью действий 1‑й и 2‑й русских армий, нанесла им тяжелое поражение (одна из армий была окружена и практически полностью погибла, а ее командующий, не желая сдаваться в плен, застрелился). Такова была цена за спасение союзников. Восточно-Прусская операция 1914 года была Россией проиграна.
Более успешно развивались действия русской армии в Галиции. Наступление 3‑й, 4‑й, 5‑й и 8‑й армий позволило в 33 дня занять всю Галицию. Австро-Венгрия потеряла 405 тыс. чел. Спасая союзника от разгрома, Германия направила в Польшу крупные силы, заставившие русскую армию перейти к обороне. На Западном и Восточном фронтах началась позиционная война. Поля Европы оплели сети колючей проволоки, изрезали окопы, изрыли воронки от снарядов. Военная кампания 1914 года не принесла успеха ни одной из сторон, но стратегически выигрыш был за Антантой, так как план «молниеносной войны» потерпел крах и Германия оказалась в состоянии войны на два фронта.
Русские философы, относящиеся к направлению русской религиозно-философской мысли, откликнулись на начало войны, анализируя в основном духовно-нравственный аспект. Русский религиозный философ Василий Розанов (1856–1919) писал: «Войны завоевательные нередко бывали нравственно разрушительны для победителя, но войны оборонительные всегда и безусловно выстраивают дух народный, сжигают в нем нечистые частицы, объединяют его, уплотняют его — ведут к жертвам и героизму… Россия и все русские должны быть перед врагом нераздельны… Воспитательная роль войны, которую мы ощутили воочию и плечом около плеча, в том, что мы, наконец, поняли, что есть «государство» и что такое «Отечество».
Философ, правовед, публицист и общественный деятель Евгений Николаевич Трубецкой (1863–1920), поднявшись выше рассуждений о духовно-нравственном состоянии народа в годы тяжелых испытаний, указал на роль религии и патриотизма как скрепы общества, в том числе, если война принимает затяжной характер, когда эйфория единения социальных слоев в начале войны проходит. «Религия есть то, что связывает людей воедино. Когда она перестает их связывать, они друг другу либо враги и соперники, либо случайные союзники в целях ограбления и эксплуатации других людей… Поколебать в людях религиозную веру в святыню вообще и в святыню Родины, в частности, — значит, вынуть из патриотизма самую сердцевину…»
Следующий, 1915 год повлек изменение германского плана ведения войны и попытку разгромить Россию, чтобы затем переключиться всеми силами на союзников по Антанте. Сосредоточив основные группировки войск на Восточном фронте, Германия и Австро-Венгрия перешли в наступление, повлекшее оставление Галиции, Западной Украины и Западной Белоруссии и части Прибалтики. Вся тяжесть войны легла на Россию. Просьбы русского командования к союзникам организовать наступление на Западном фронте, чтобы помочь России, остались без ответа. После тяжелейших боев фронт в октябре 1915 года стабилизировался на линии Рига — Двинск — Сморгань — Барановичи — Пинск — Дубно. Эта ситуация в дальнейшем получила у историков название «Великое отступление» (как будто отступление может быть великим). Обо всей тяжести происходящего на фронте в дальнейшем писал А. П. Деникин в своих воспоминаниях. Боевой офицер ничего великого, в отличие от подобных историков, не увидел. Наверное, командующий чего-то не понимал.

Тяжелые потери и необходимость быть с армией и народом, когда армии приходится отступать, оказали на русскую интеллигенцию (всегда мятущуюся) неоднозначное влияние. Господа из Государственной думы увидели возможность получить доступ к государственным военным заказам и стали обвинять правительство в неспособности обеспечить армию и убеждать в необходимости предоставить часть заказов с казенных заводов в частные руки, пробивая идею военно-промышленных комитетов (со стоимостью единицы продукции в три раза выше, чем на казенных заводах). Господа философы, критикуя друг друга, продолжили рассуждать на военную тему, причем наряду с ценными выводами из анализа ситуации многие их рассуждения были далеки от реальности.
Поэт и переводчик Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) на вечере памяти русского мыслителя В. С. Соловьева, напоминая об идее всеединства человечества, сказал: «Сейчас идея нации самая живая, огненная, нужная всем, а идея человечества — самая отвлеченная и никому не нужная. Миллионы людей умирают за идею национальную, за отечество, а за идею всемирную, за человечество, кто умирает сейчас? Можно бы сказать, что национальное призвание России заключается в преодолении национальности, в достижении всечеловечности… Высшая ли правда в этой войне любовь к Отечеству?». По его утверждению, «культура во время войны — пир во время чумы!».
Философ Вячеслав Иванович Иванов (1866–1949) дал свою характеристику русской интеллигенции, которая многое объясняла в ее поведении к концу войны, а именно: «Интеллигенция же русская перед войной до мозга костей была пронизана германскими влияниями. Она чувствовала себя ее ученицей и в глубине души перед ней благоговела».
Интересен анализ религиозного философа Сергея Николаевича Булгакова (1871–1944) (после революции он не эмигрировал, а принял сан священника во время гонений), который был профессором политэкономии, однако это не мешало ему делать глубокие философские выводы. В своей работе «Война и русское самосознание», опубликованной в 1915 году, он провидчески пишет о Европе, которая всегда относилась к России пренебрежительно: «Варварская» Россия спасает Европу от нее самой, и не военным только превосходством, но духовным… Зачата была эта война не теперь, а на заре новоевропеизма, не к счастью людей ковала свои мечи Европа, готовясь к этой катастрофе… Она обещала все что угодно: социальные революции, земной рай, осуществленный силами науки, всеобщий правовой союз европейских государств… Все это рисовалось воспаленному воображению наших западников, да и самим европейцам, переставшим видеть свою ограниченность и условность…  И это всегда заканчивалось большой кровью».

Наступал 1916 год, в котором Германия вновь направила основной удар против Франции. В феврале — декабре 1916 года шли ожесточенные бои под крепостью Верден. Чтобы ослабить германские атаки на Верден, в марте 1916 года русская армия начала наступление на Юго-Западном фронте. Успешный прорыв в мае 1916 года, осуществленный армией генерала А. А. Брусилова, привел к разгрому австро-венгерской армии. Германия вынуждена была вновь перебросить войска с Западного фронта на Восточный. Русское наступление спасло от разгрома итальянскую армию (под Трентино), помогло защитникам Вердена и в значительной мере подтолкнуло правительство Румынии выступить на стороне Антанты в августе 1916 года.
Кровопролитные сражения 1916 года имели большое значение. Стратегическая инициатива полностью перешла в руки Антанты. Германия оборонялась на всех фронтах. Однако Россия, которая по-прежнему несла основное бремя войны (пять фронтов, а на Западе два), была обескровлена огромными потерями и экономическим спадом. Дело дошло до продовольственных отрядов, которые в 1916 году вынуждены были реквизировать продовольствие для фронта у крестьян. В тылу развернулось революционное движение, а на окраинах России по мере ослабления центральной власти начались восстания национальных меньшинств. В сложном положении находилась и Германия. В 1916 году Германия и Австро-Венгрия несколько раз обращались к России с предложением заключить сепаратный мир. Царь колебался. И продолжение войны, и мир без победы могли привести к революции, так как в России усиливалось революционное движение. В этих условиях в декабре 1916 года союзники приняли решение не допустить выхода России из войны и ни в коем случае не позволить России оказаться в числе победителей (многие историки утверждают, что у России «украли победу большевики» и она «была в шаге от нее», совершенно забывая о позиции вероломных союзников по Антанте).
В тяжелом 1916 году Философ Владимир Франциевич Эрн обратился к уставшим от войны соплеменникам с призывом брать в это трудное время пример с армии.
«Свершается нечто странное и парадоксальное. В то время как материально Россия питает и всячески поддерживает армию, принимает раненых, делает бесконечные сборы на нужды войны, устраивает семьи ушедших, посылает все новые и новые поезда снарядов и резервов, — в это время Россия сама духовно питается армией, поддерживается ее непоколебимой верой, ее сосредоточенным спокойствием и ее героизмом: по крайней мере, это относится к образованным, читающим и рассуждающим, интеллигентным и полуинтеллигентным классам. Выходит, таким образом, что на плечи армии возлагаются вместо одной две тяжелейшие задачи: она должна бороться и нас ободрять… Участники Японской войны говорят, настоящая война радикально отличается от той прежде всего тем, что тогда за ними расстилалась пустота, теперь же воюет Россия, а не полки и дивизии, и каждый солдат себя чувствует частицей великого дела».
Однако тяжелые потери на фронте и в тылу, усталость от войны и гибель подавляющей части кадрового офицерского корпуса (замена их офицерами военного времени) привели к ослаблению системы государственного и военного управления. Сложившаяся ситуация в тылу и на фронте вызвала разложение армии. По свидетельству генерала А. А. Брусилова, «…к февралю 1917 года вся армия… была подготовлена к революции». В солдатской среде быстро распространялись антивоенные настроения, которые несли с собой новобранцы и члены подпольных военных организаций, проводивших антивоенную пропаганду.
Новый и последний для империи Романовых 1917 год начался с предательства «пятой колонны», активно поддержанной вероломными союзниками по Антанте, не заинтересованными в выходе России из войны. В феврале 1917 года в столице вспыхнули беспорядки, связанные со срывом подвоза хлеба в столицу (хлеб на складах был, но оказались внезапно разморожены паровозы, способные доставить продовольствие). К организации беспорядков приложили руку сотрудники Британского и других посольств. Затем к ним присоединились солдаты Петроградского гарнизона, не желавшие идти на фронт (в основном учебных полков). Николай II, находившийся в Ставке, приказал начальнику гарнизона прекратить беспорядки, «недопустимые в столице во время войны с Германией», чего сделать не удалось. Император снял верные части с фронта и двинул их на Петроград с приказом до его прибытия в Петроград не выступать, а сам выехал из Могилева в столицу. Однако штабной поезд был блокирован на станции Дно в Псковской губернии, где императору был выдвинут ультиматум об отречении двумя прибывшими туда депутатами Государственной думы (распущенной накануне указом императора). Обратившись за помощью к начальнику Генерального штаба, а затем по телеграфу к командующим фронтами главнокомандующий помощи не получил (не предал своего императора лишь один командующий фронтом, хотя по законам того времени при получении офицерского звания присягали лично ему).
Под давлением командующих фронтами, которые в телеграммах подталкивали его к отречению, царь днем 2 марта отрекся за себя и за сына, а в ночь со 2 на 3 марта подписал манифест об отречении от престола в пользу брата Михаила. Но Михаил не принял этого решения и 3 марта также подписал акт о своем отказе стать императором (таким образом, трехсотлетняя империя Романовых прекратила свое существование).

Пришедшее к власти Временное правительство ожидаемо (для союзников) объявило, что готово вести войну «до победного конца». Итоги правления либералов за восемь месяцев привели страну к катастрофе. Договорившись о распределении власти в стране с Петросоветом (где не было ни одного большевика) был издан печально знаменитый Приказ № 1, который привел к развалу армии (отмена воинских уставов, званий, выборность командиров, солдатские и офицерские комитеты и т. д.). Попытка главнокомандующего Л. Г. Корнилова навести в стране и в армии порядок путем установления военной диктатуры (в интересах крупного капитала) была подавлена, а армия начала разваливаться. В дальнейшем А. П. Деникин в своих воспоминаниях призывал не лицемерить и не винить большевиков в разложении армии (по его мнению, их для этого было слишком мало).
Вторым системным шагом Временного правительства была отмена системы государственного управления (уволены все губернаторы, все председатели дум и все управленцы на местах). Председатель правительства А. Ф. Керенский (единственный, кто оставался во всех составах Временного правительства) отвечал прибывшим за разъяснениями губернаторам, что теперь они будут заменены революционной энергией народных масс (правда, не пояснял, что под этим подразумевается).
Третьим шагом было упразднение МВД, когда бывшие правоохранители разом оказались уволенными в масштабе всей страны.
Логичным продолжением стало проведение всеобщей амнистии заключенных, и это стало четвертым деянием Временного правительства, поставившего Россию на грань катастрофы.
В этих условиях ни объявление России республикой (1 сентября), ни сверхлиберальные нормативные акты Временного правительства не могли оказать какого либо влияния на предотвращение распада страны. Логичным продолжением ситуации в тылу стали провалы июньского наступления русской армии под Калишем и июльского под Минском и Двинском. К октябрю 1917 года Временное правительство не контролировало ничего и полностью потеряло свой авторитет. Из состава Российской империи за неполные восемь месяцев его правления вышла Финляндия, Прибалтика, Белоруссия, Украина (сменилось две Рады), Закавказье, Бессарабия, фактически заявила о своей независимости Польша. За два дня до прихода к власти большевиков декларировала свою независимость Омская республика (фактически отошла Сибирь). Встал вопрос о существовании России как суверенного государства.
25 октября 1917 года к власти в Петрограде пришло коалиционное правительство левых сил во главе с большевиками. Произошла Октябрьская революция (вторая за год за Февральской буржуазной). Начиналась новая эпоха, в которой осмысление войны как социального явления и военного дела происходило в новых исторических условиях. 

Авторы:
Григорий Никоноров, кандидат философских наук, доцент
Игорь Родионов, кандидат технических наук