Материал опубликован в журнале «Арсенал Отечества» № 6(14) за 2014 г.
ВМФ России возвращается к традиционным задачам холодной войны
События прошлого года, с одной стороны, стали логическим развитием тенденций в отношениях России и НАТО в последние несколько лет, с другой стороны, ознаменовали качественное изменение ситуации. Переход к открытому противостоянию и сопутствующее ему самое серьезное охлаждение отношений между Россией и НАТО за все постсоветское время не может не привести к изменениям в планах развития Вооруженных сил, особенно такого политически значимого вида ВС, как военно-морской флот.
Пожалуй, наиболее масштабные перемены коснутся планов развития сил океанской зоны. В первую очередь, они будут связаны с изменением приоритетов. От демонстрации флага и проекции силы на заморских ТВД флот возвращается к издавна привычной для себя задаче обеспечения боевой устойчивости морских ядерных сил и противостояния ударным, в основном, авианосным, и десантным силам все того же «вероятного противника». Коррекция программ развития, вызванная этими переменами, ожидается достаточно масштабной, хотя и не слишком болезненной, в силу того, что строительство нового океанского флота еще толком не начиналось.
Авианосные мечты
Судьба авианосцев остается наиболее туманной в перспективных планах развития флота, а большая часть высказываний представителей ВМФ по теме, давая определенное представление о состоянии соответствующих разработок, не позволяют ответить на вопрос о примерных датах появления нового корабля.
Строительство головного авианосца нового проекта для Военно-морского флота России займет 8-10 лет от закладки до достижения кораблем боевой готовности, сообщил 14 февраля 2015 года в эфире радиостанции «Эхо Москвы» начальник морской авиации ВМФ РФ генерал-майор Игорь Кожин, не назвав при этом ни предполагаемые сроки начала постройки, ни завод-изготовитель. Начальник морской авиации уточнил также, что в настоящее время проведена часть научно-исследовательских работ и существуют проработанные проекты кораблей этого класса.
«Первый, головной корабль — это от 8 до 10 лет. Имеется в виду, что он полностью строится, проходит всю систему государственных испытаний, отрабатывается крыло или эскадрилья, которые будут садиться на него», — заявил Кожин, комментируя свои слова о потенциальных сроках строительства.
Начальник морской авиации уточнил также, что впоследствии темпы строительства серийных кораблей могут быть значительно выше — до 3-4 лет на один корабль. В настоящее время уже проведена часть научно-исследовательских работ и представлено несколько детально проработанных проектов перспективного авианосца.
Ранее заместитель главкома ВМФ РФ по вооружению Виктор Бурсук заявлял, что новый российский авианосец будет построен после 2030 года. Ряд специалистов полагает, что строительство нового корабля этого класса начнется после завершения идущей в настоящее время реконструкции наливного бассейна завода «Севмаш». Сейчас на этой площадке проходит капитальный ремонт и модернизацию тяжелый атомный ракетный крейсер «Адмирал Нахимов», после чего там же должны быть отремонтированы крейсер «Петр Великий» и авианосец «Адмирал Кузнецов».
В ходе реконструкции, в частности, должны быть расширены шлюзовые ворота бассейна, что позволит вести строительство и ремонт кораблей и гражданских судов водоизмещением сто тысяч тонн и более. В настоящее время самым крупным кораблем, на котором велись работы , является авианосец ВМС Индии «Викрамадитья», перестроенный из советского тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Горшков».
Разработка нового проекта авианосца для ВМФ России ведется с середины нулевых годов. По имеющейся информации, ВМФ полагает оптимальным постройку кораблей водоизмещением около 80 тысяч тонн с атомной энергетической установкой и авиакрылом порядка 60 летательных аппаратов, включая самолеты разных классов, вертолеты и беспилотники. Сообщалось, что перспективный палубный истребитель по проекту ПАК КА (перспективный авиационный комплекс корабельной авиации) будет создан на основе проходящего сейчас испытания истребителя пятого поколения Т-50.
Наиболее туманными в «авианосной» теме сегодня являются вопросы разработки оборудования нового поколения, в первую очередь – катапульт, а также проблема создания палубного самолета дальнего радиолокационного обнаружения и управления. При этом нужно отметить, что значительная часть работ по оборудованию может быть выполнена уже в ходе строительства корабля, если такое решение будет принято, а палубный самолет ДРЛО может войти в строй и после того, как будет построен первый авианосец нового типа.
Текущее состояние российской экономики не оставляет сторонникам авианосцев больших шансов на воплощение их идей, однако необходимость как можно дальше отодвинуть от своих берегов районы безопасного маневрирования чужих кораблей может перевесить экономические соображения, особенно с учетом угрозы, которую несут современные и перспективные авианосцы ВМС США.
Аргументы противников авианосцев выглядят не менее весомо: 300-500 миллиардов рублей, которые придется потратить на постройку головного авианосца, кораблей его эскорта и самолетов авиакрыла, в условиях дефицита средств можно израсходовать более рационально. В частности, их можно потратить на усиление атомного подплава и береговой авиации флота, введя в строй дополнительно 4-5 атомных подводных ракетных крейсеров проекта 885 и закупив несколько десятков многоцелевых истребителей и/или патрульных самолетов. Это не только повысит возможности флота в борьбе с главным «вероятным противником», но и даст дополнительные возможности по использованию ВМФ в локальных конфликтах близ границ России: дополнительные носители современных крылатых ракет и многоцелевые истребители в этих конфликтах никогда не бывали лишними.
Впрочем, дискуссия по поводу судьбы этих кораблей пока продолжается, и скорее всего, ее результат нам предстоит узнать в течение ближайших 1-2 лет.
Экспедиционные силы: чем заменить «Мистраль»?
Универсальные десантные корабли типа «Мистраль», основным назначением которых является обеспечение присутствия на отдаленных театрах, с трудом вписываются в новую политическую реальность. По информации от компетентных источников, близких к российскому военному ведомству, руководство Минобороны «морально готово» к возможному отказу Франции от поставок универсальных десантных кораблей типа «Мистраль», полагая, что возвращенным средствам плюс неустойке можно будет найти лучшее применение.
Вместе с тем, представляется очевидным, что даже если «Владивосток» и «Севастополь» будут поставлены, им, в первую очередь, предстоит выполнять задачи кораблей управления — подобные боевые единицы флоту будут нужны при любом варианте развития событий.
При этом известно, что в качестве основы экспедиционных сил флота на перспективу рассматриваются корабли несколько иного, нежели «Мистраль», класса: Представители флота и судостроительной промышленности и раньше говорили, какие именно корабли они хотели бы получить для воплощения концепции загоризонтной высадки десанта. Это аналог голландских кораблей типа «Роттердам» или усовершенствованного варианта данного проекта – «Ян де Витт». В коротком описании данный тип сводится к следующему: десантный вертолетоносный корабль-док водоизмещением 14-16 тысяч тонн, перевозящий до 500-600 (на небольшие расстояния — и более) морских пехотинцев, с 6-8 вертолетами и набором десантно-высадочных средств на борту. Этот набор включает в себя разнообразные инструменты от штурмовых лодок типа «Зодиак» и плавающих бронемашин, до десантных катеров, способных доставлять к берегу до роты морской пехоты, артиллерию и тяжелую бронетехнику, включая основные боевые танки.
Судя по некоторым заявлениям, вполне серьезно рассматривается возможность проектирования и строительства подобных кораблей для ВМФ России. Потребность в этих кораблях можно грубо оценить в 5-6, при хорошей экономической конъюнктуре – в 8 единиц, развернутых на открытых театрах (в составе ОСК «Север» и на Дальнем Востоке). В сочетании с серийным строительством БДК проект 11711 типа «Иван Грен», которое как раз сейчас сдвигается с мертвой точки, это позволит полностью переоснастить экспедиционные силы флота и придать им новые возможности.
Говоря о практической необходимости подобных средств для целей обороны России, можно привести следующий пример. Одним из вполне реальных сценариев возможного конфликта для РФ, рассматриваемого специалистами, является атака Японии на Курильские острова по типу «фолклендского» сценария, с последующей организацией их обороны от возможного российского контрудара. Однако, при наличии на Тихом океане серьезных десантных сил флота с развитой инфраструктурой базирования, позволяющей рассредоточить и укрыть корабли в угрожаемый период на случай первого внезапного удара противника, Японии придется рассматривать и иной возможный сценарий развития событий, в рамках которого ответом на атаку против Курильских островов станет внезапная высадка десанта непосредственно на территории метрополии, а именно на острове Хоккайдо. При этом, учитывая близость Сахалина с его авиационной и портовой инфраструктурой и возможностью развертывания там крупных сил авиации и Сухопутных войск, занятый морской пехотой плацдарм может быть надежно прикрыт от атак противника, и в первые же несколько дней усилен высадкой 2-3 бригад сухопутных войск и воздушным десантом.
Вероятность реализации подобного сценария и необходимость для Японии учитывать наличие соответствующих российских сил может стать лучшей гарантией безопасности Курильских островов.
Большие корабли: возвращение крейсеров
Планы модернизации двух атомных ракетных крейсеров — «Адмирала Нахимова», за который всерьез взялись в этом году, и «Петра Великого», которому вывод на капитальный ремонт и модернизацию предстоит в течение ближайших 4-5 лет, почти наверняка останутся неизменными. Причина, в первую очередь, заключается в диапазоне возможностей этих кораблей: большое количество универсальных пусковых установок, позволяющих применять практически всю современную номенклатуру ракет ВМФ, позволяют найти крейсерам применение при любом сценарии морской войны. Вторым аргументом в пользу этого решения является затягивание работ над новым проектом корабля океанской зоны: уже имеющиеся в составе флота боевые единицы могут заполнить временной разрыв при условии их модернизации.
То же самое касается планов модернизации газотурбинных ракетных крейсеров проекта 1164, которым очевидно предстоит прослужить в составе флота не менее 50 лет. Что же касается планов строительства перспективных кораблей океанской зоны, проект которых разрабатывается под шифром «Лидер», то в оптимистичном варианте следует ждать начала строительства головного корабля этого типа в 2017 году, с вводом его в строй к 2023-35, и развертыванием серийной постройки в первой половине 2020-х годов. Ключевой особенностью этих кораблей, также как модернизируемых крейсеров, является стандартизация пусковых установок и универсализация ракетных комплексов, которая обеспечивает их востребованность и применимость практически в любой обстановке.
Основу кораблестроительной программы ВМФ в дальней морской зоне (ДМЗ) продолжают составлять сторожевые корабли ДМЗ, они же фрегаты, двух проектов: новейшего 22350 и компромиссного 11356Р. Появление кораблей проекта 11356Р, созданных на основе разработанного для Индии проекта 11356 (тип «Тальвар»), в свою очередь основанного на корпусе и общекорабельных механизмах отработанного советского проекта 1135 «Буревестник», в кораблестроительной программе было вызвано проблемами со строительством фрегатов проекта 22350. Эти трудности, связанные не столько с кораблестроением, сколько с поставками новых систем и агрегатов — от энергетической установки до нового зенитно-ракетного комплекса, артиллерии, гидроакустики - постепенно решаются, однако очевидно, что программа постройки кораблей обоих проектов неизбежно затянется ввиду украинского кризиса.
В ближайшие 2-3 года, если отношения с Украиной в этой части не будут нормализованы, российской промышленности предстоит ликвидировать зависимость от смежников в Николаеве, касаемо производства газотурбинных энергетических установок. Учитывая потенциал того же НПО «Сатурн» в Рыбинске и уже имеющиеся у него наработки, задачу можно считать решаемой, однако очевидно, что ни контракт на постройку шести фрегатов проекта 11356 до 2016 года включительно, ни планы постройки к 2018 году восьми фрегатов проекта 22350 реализованы не будут. Помимо Рыбинска в соответствующих программах уже отметились двигателестроители Самары и Перми, и таким образом можно сказать, что к решению проблем корабельных газовых турбин подключены практически все профильные российские производители, кроме «Климова» в Санкт-Петербурге и «Салюта» в Москве.
Тем не менее, временной отрезок для решения этих вопросов составит не менее двух-трех лет. А в этот период следует обратить внимание на ремонт и модернизацию имеющихся в составе флота сторожевиков и больших противолодочных кораблей. Известно, что серьезный ремонт с восстановлением всех функций энергетической установки предстоит БПК проекта 1155. Целесообразность капремонта и модернизации эсминцев проекта 956 оспаривается — не самая удачная энергетическая установка делает эту работу довольно дорогостоящей при отсутствии уверенности в эффективности конечного результата.
Вероятно, по мере того, как проблемы с комплектующими будут решены, стоит ожидать дополнительных заказов на корабли этого класса. В настоящее время практически решенным считается вопрос по третьей тройке фрегатов проекта 11356Р (пока заказано шесть), и не исключено, что их общее количество вырастет до 12. То же самое касается новейших фрегатов проекта 22350.
Подплав: возвращение противостояния
Российский подводный флот, атомный в первую очередь, остается основой боевой мощи ВМФ. Прежде всего это касается морских стратегических ядерных сил (МСЯС), которые, очевидно, останутся в ранге «священных коров» Госпрограммы вооружения, наряду с наземными СЯС и силами воздушно-космической обороны. Значение МСЯС в существующей политической обстановке будет только расти: скрытность и мобильность подводных ракетоносцев, будь то модернизированные «Дельфины» советской постройки или новейшие «Бореи», обеспечивает гораздо большую устойчивость морской компоненты СЯС в случае первого удара противника и гораздо большие шансы на прорыв его систем ПРО.
Вместе с тем, если СЯС, морские в том числе, строят для того, чтобы их никогда не пришлось применять, то следующим дальше в иерархии многоцелевым подлодкам, напротив, предстоит готовиться к более интенсивному применению. Российскому флоту так или иначе придется решать проблему «океанского сдерживания» — создания постоянной угрозы для боевой устойчивости МСЯС противника и его надводного флота, возрастающей по мере приближения к границам России. Это требует ускоренного строительства новых многоцелевых лодок, и, видимо, расширения планов модернизации субмарин советской постройки. Не меньшего внимания требуют и НАПЛ — неатомные подлодки, необходимые для решения боевых задач в Черном море, на Балтике, а также отчасти в Средиземном и Японском морях и в прибрежных районах океанов.
При этом нужно иметь в виду, что даже в относительно спокойные 1990-2000-е годы противостояние под водой было куда острее, чем наверху: оставляя в стороне многочисленные вопросы о причинах трагедии АПЛ К-141 «Курск» в 2000 году, можно отметить, что лодки и в других случаях достаточно регулярно возвращались с боевой службы со следами «соприкосновения». Есть все основания полагать, что градус противостояния может вырасти, особенно по мере того. как ВМФ России начнет регулярно вводить в строй серийные новые и модернизированные подлодки.
Ближняя зона: ставка на вес залпа
В ближней морской зоне, прикрываемой кораблями класса «корвет», малыми ракетными и малыми противолодочными кораблями, а также прочими единицами так называемого «москитного флота», радикальных новшеств ждать не приходится. В первую очередь, здесь требуется простое увеличение объемов строительства в виду необходимости скорейшей замены большого количества устаревших кораблей и катеров советской постройки.
Перемены в этой сфере могут коснуться судьбы корветов проекта 20380/385. Первоначально расцененные слишком дорогими и сложными для решения задач в ближней морской зоне, они вновь рассматриваются как составная часть программы кораблестроения: два корвета должны быть заложены 20 февраля 2015 года на Северной Верфи. Причиной такого изменения подхода становятся возможные задержки с освоением производства газотурбинных энергетических установок для кораблей класса «фрегат». В этих условиях корветы данного семейства с их весьма мощным для своего класса вооружением, могут стать своеобразной паллиативной заменой фрегатам до тех пор, пока проблемы с энергетическими установками для более крупных кораблей не будут решены.
Самая главная перемена здесь, видимо, уже произошла: судя по имеющимся сведениям, корветы проекта 22380/385 признаны чересчур дорогостоящими и сложными для решения задач в БМЗ, и программа их строительства будет сокращена, а возможно, ограничена уже построенными и заложенными кораблями (четыре построены, еще пять находятся в строительстве). Основными корветами ВМФ России, судя по всему, предстоит стать кораблям проекта 22160, строительство которых началось в 2014 году. За счет меньшей стоимости и упрощенного состава вооружения их, в потенциале, можно строить в значительно больших количествах, при этом современные системы вооружения российской разработки позволят, в сочетании с другими средствами, обеспечить паритет с ВМС основных соседей России в ближней морской зоне и оказать эффективную поддержку главным силам флота в дальней морской и океанской зонах.
Возвращение реалий холодной войны заставляет критически взглянуть на способность флота выполнять основные в этих условиях задачи, упомянутые в начале статьи: обеспечение боевой устойчивости СЯС и готовность к борьбе с крупными надводными кораблями и соединениями противника, в первую очередь – с его авианосцами. В то же время, способность при необходимости проводить операции на большом удалении от своих границ в критически важных для интересов РФ районах. Как будут распределены приоритеты пока неясно, однако создание ОСК «Север» на основе Северного флота, поддержание постоянного присутствия в Средиземном море, и политическая активность на удаленных ТВД, включая планы регулярных заходов в порты дружественных стран Латинской Америки не предполагают «прижимания» флота к своим берегам.
Очевидно, что, как и в СССР, политическое руководство России рассматривает флот как важнейший политический и военный инструмент. Роль ВМФ России в событиях 2008 года в Грузии, в сирийском конфликте 2011-14 годов, наконец, в крымском кризисе февраля-марта 2014, еще ждет своего исследователя.
Эти события показали, что флот даже не в лучшем состоянии продемонстрировал способность решать важнейшие политические задачи — от прямого воздействия на противника (действиями морской пехоты и боевых кораблей в 2008) до доставки военных грузов (Сирия) и сдерживании оппонента, в том числе за многие сотни и даже тысячи миль от районов ключевых событий. Это позволяет утверждать, что развитие ВМФ может идти в любом направлении, кроме одного: отказываться от океанского флота как инструмента внешней политики Россия не будет точно.
Илья Крамник
