Материал опубликован в журнале «Арсенал Отечества» № 2 за 2012 г.
Николай Васильевич Огарков был одним из самых выдающихся государственных и военных деятелей послевоенного периода, игравших важную роль и оставивших глубокий след в формировании военно-политического курса и укреплении обороны страны.
Николай Васильевич Огарков родился 30 октября 1917 г. в Тверской губернии, в 1937 г. окончил энергетический рабфак и в 1938 г. добровольно вступил в ряды Красной Армии. В 1941 г. окончил Военно-инженерную академию им. В.В.Куйбышева. На протяжении всей Великой Отечественной войны Н.Огарков находился в Действующей армии и прошел суровую боевую школу в самых что называется «низах», в самом пекле войны.
Война застала его на строительстве укрепленного района по р. Ломжа в должности полкового инженера
После войны (в 1947 г.) Н.Огарков окончил оперативно-инженерный факультет Военно-инженерной академии. В
Надо сказать, что учились в те годы самоотверженно и пытливо, всецело погружаясь в процесс добывания знаний. И среди этих опытных и незаурядных людей особо выделялся Н. Огарков своим пытливым умом, отменной памятью и способностью творчески воспринимать новые проблемы военного искусства.
После войны это было самое молодое поколение генералов и офицеров, призванных с одной стороны, умело использовать и передать войскам опыт Великой Отечественной войны, с другой — быть устремленными в будущее и осуществлять крупные преобразования в Вооруженных Силах, возглавить революцию в военном деле в связи с появлением ракетно-ядерного, радиоэлектронного оружия и других новых средств вооруженной борьбы.
В порядке извлечения уроков для сегодняшнего дня следует заметить, что вышедшие из войны фронтовики имели богатейший боевой опыт и доведенные до совершенства практические навыки по управлению войсками, но им недоставало систематизированных теоретических знаний по военно-политическим, военное экономическим вопросам, боевому применению видов ВС и родов войск, на чтои был сделан главный упор в системе обучения в академии. В то время это было в какой-то степени оправданным. Но в последующие годы в академии стали приходить люди, не имеющие боевого опыта, а в наше время и опыта управления войска ми (силами) на учениях, а система обучения осталась по существу той же, что и в первые послевоенные годы, что отрицательно сказывалось и сказывается на уровне подготовки командно-штабных кадров.
После окончания Академии Генерального штаба Н.В. Огаркова приглашали работать в Генштаб, но он настойчиво добивался направления в войска и был назначен командиром
Начальник Генерального штаба В.Г. Куликов, характеризуя Н.В. Огаркова на этой должности отмечал: «...Высокая оперативная подготовка и большой опыт работы в войсках позволяет тов. Н.В. Огаркову со знанием дела решать вопросы до совершенствованию Вооруженных Сил, оснащению их новейшей техникой и повышению боевой готовности. Имеет достаточную силу воли и настойчивость в проведении решений в жизнь. Умеет работать целеустремленно и оперативно, обладает чувством нового».
Вскоре Н.В. Огаркова назначили на пост заместителя Министра обороны — председателя военно-технической комиссии. На этой должности ему приходилось постоянно и непосредственно контактировать с первыми лицами государства, правительством, ЦК КПСС, КГБ, ВПК, министерствами оборонной промышленности, ведущими конструкторами, что позволило ему ближе познакомиться со спецификой функционирования государственных структур СССР.
В 1977 г. Н.В. Огарков занял очень важный и ответственный пост Начальника Генерального штаба ВС СССР и проработал во главе высшего органа военной) управления 7 лет.
Как же он показал себя на этом посту?
Обычно, когда заходит речь об исторических личностях такого масштаба, на-чинают перечислять отзывы о нем тех или иных авторитетных людей или упор делается на то, каким вежливым и хорошим в обращении с людьми был этот человек. Разумеется, наличие таких качеств украшает любого руководителя. И Николай Васильевич обладал на редкость тактичным, спокойным и выдержанным характером. Но истории известны и такие руководители Генштаба, которые неоднажды, занимая эту должность и будучи очень милыми людьми, не подготовили этот орган управления к войне. Не были даже подготовлены пункты управления ни в стратегическом, ни в оперативном звене. Следовательно, о любом руководителе, в том числе о начальнике Генштаба можно объективно судить только по делам, прежде всего по тому, что реально удалось сделать для повышения боеспособности и боеготовности Вооруженных Сил и системы стратегического управления войсками (силами).
Прежде всего, Н.В. Огаркову удалось в наибольшей степени приблизить Генштаб к той степени совершенства, когда он действительно становится «мозгом армии». Будучи по натуре новатором, реформатором, он еще на должности начальника штаба, командующего войсками округа провел ряд опытных учений с целью практической проработки вопросов совершенствования оргструктуры и методов работы командования и штабов оперативно-стратегического и оперативного звена.
Став начальником Генерального штаба, он стал инициатором крупных преобразований в стратегическом звене управления. Он считал, что в условиях, когда стратегические задачи решаются совместными усилиями различных видов ВС и планирование операции осуществляется не по видам ВС, а по совместно решаемым стратегическим задачам, Генштаб и главкоматы видов ВС должны выступать как единый орган стратегического управления Вооруженными Силами.
По отношению к военным округам, флотам и другим подчиненным войскам Генштаб должен выступать не только как вышестоящий орган, но питать их новыми военными идеями, влиять на войска и флота не только командно-административными методами, но и прежде всего своим авторитетом и профессионализмом. Самым большим недостатком в работе нашего Генштаба в некоторые периоды было то, что он в значительной мере работал на себя, а не в интересах подчиненных войск. В соответствии с этим в нем были выдвинуты на первый план функции и подразделения сбора различных сведений в ущерб задачам и подразделениям, которые призваны заниматься организаторской работой по выполнению поставленных задач, оперативной подготовкой и руководством службой войск. С учетом этого при реорганизации Генштаба Н.В. Огарков стремился уточнить функциональные обязанности и оргструктуру и внутри управлений, направлений и отделов.
Важной инициативой Н.В. Огаркова было объединение ВВС и ПВО.
В некоторых кругах этот вопрос и сегодня вызывает различного рода нарекания и нередко суть принятых в то время решений искажается, поэтому нелишне, видимо, еще раз напомнить из каких соображении тогда исходили.
Поскольку в современных условиях потенциальными противниками особое значение в начале войны придается проведению воздушных операций и без них наступление сухопутных войск в некоторых армиях и не мыслится, в общей системе вооруженной борьбы решающее значение приобретают активные согласованные действия всех видов Вооруженных Сил по разгрому средств воздушного нападения противника, С учетом того, что эта задача становится главной и составляет основное содержание всех видов операций, она не может возлагаться только на войска ПВО. Это обстоятельство должно было найти отражение и в новой оргструктуре Вооруженных Сил.
Именно поэтому предлагалось чтобы общевойсковые органы управления стратегического и оперативного звеньев имели в своем непосредственном подчинении средства воздушно-космической обороны и осуществляли разгром воздушного противника с привлечением всех имеющихся сил и средств, а не только войск ПВО. С ПВО происходит та же трансформация, как в свое время с ПТО (противотанковой обороной), когда она из отдельного вида боевой деятельности превратилась в основную суть общевойскового боя и операции. Преобразование нужно не потому, что недооценивается ПВО, а потому что она приобретает чрезвычайно важное, доминирующее значение.
Намеченные Огарковым реформы системы ВВС-ПВО в последующем были пересмотрены, но не потому, что, как иногда говорят, они не оправдали себя. Просто они саботировались некоторыми должностными лицами ВПК и Главкомата ПВО и не проводились в жизнь, исходя из узковедомственных интересов.
Никакая самая совершенная оргструктура сама по себе не сработает, если она настойчиво не внедряется и систематически не отлаживается. В конце концов сама объективная реальность в последние годы вновь востребовала создания единой системы ВВС и ПВО, которая существует во всех ведущих армиях мира. Ее нужно осваивать и совершенствовать с учетом современных требований.
Один из авторов даже ослабление системы ПВО в последнее время связывает с новой оргструктурой, но если армия в целом сокращается, вооружение стареет, а новая техника не поступает — эти проблемы будут возникать при любой оргструктуре.
Одна из больших заслуг Маршала Огаркова — это воссоздание и дальнейшее развитие форм и методов оперативной подготовки. Как известно, после ухода с должности Министра обороны Г.К. Жукова в методике проведения оперативных учений был допущен большой откат назад. Некоторые заслуженные командующие войсками округов, флотов, не говоря уже о главкомах видов ВС, всячески противились проведению с ними учений под руководством старших начальников. Они добились, например; того, что фронтовые учения проводили сами командующие округов по своим разработкам, заранее зная обстановку за свои войска и противника, что снижало их поучительность и полезность. Трудно было объяснить, почему командир батальона или полка должны систематически тренироваться в управлении войсками в боевой обстановке, а для командующего фронтом или должностных лиц главкоматов видов ВС, Генштаба, имеющих более сложные обязанности, этого не нужно.
В.Г. Куликов, Н.В. Огарков, С.Ф. Ахромеев, В.И. Варенников добились перелома в этом отношении и возобновилась практика проведения полноценных учений с органами управления оперативно-стратегического и оперативного звена. Многие учения приобрели исследовательский характер, где проверялись и прорабатывались новые проблемные вопросы стратегии и оперативного искусства. Особенно поучительными были учения «Запад 81», «Дозор 86», «Восток 84», «Осень 88» и др.
Можно без преувеличения сказать — это был период наибольшего подъема и расцвета методики оперативной подготовки.
В последующем, с учетом печального опыта 1941 г., было признано необходимым, чтобы и Генштаб совместно с Главными штабами видов ВС систематически тренировались в выполнении своих обязанностей. Но в связи с этим органы, занимающиеся оперативной подготовкой, пришлось вывести из состава Главного оперативного управления, оперативных управлений штабов видов ВС и подчинить непосредственно начальникам Генштаба, штабов ВС. Иначе основные управления Генштаба, главные штабы видов ВС, действуя на учениях и тренировках по своим разработкам, с открытыми картами, полноценной учебы иметь не могли. Все это понимают, но как и в прошлом, так и теперь, мало кочу хочется попадать в положение обучаемого. А за это на войне приходится тяжело расплачиваться.
Н.В. Огарков впервые за послевоенные годы остро поставил вопросы более экономного и эффективного обеспечения обороноспособности страны. Он выступил категорически против неоправданного «закапывания в землю» больших средств по линии гражданской обороны, форсирования строительства авианосцев и некоторых других излишеств, которые в принципе тоже были нужны, и крупные авианосцы нам тоже бы пригодились, но при непомерно больших оборонных расходах в стране и наличии других более острых потребностей, надо было от чего то отказываться. У Генштаба того времени было много и других начинаний, которые далеко не всех устраивали.
В своей практической и научной деятельности Н.В. Огарков, как и другие министры обороны и начальников генштабов, столкнулся с соотношением политики и военной стратегии. Формально вот уже почти 200 лет остается общепризнанным положение о том, что война является продолжением политики иными, насильственными средствами. Следовательно, политика — это целое, а война ее часть, что предопределяет примат политики, ее главенствующее положение по отношению к военной стратегии.
В советское время сталинское положение о главенствующей, диктаторской роли политики по отношению к военной стратегии было излишне догматизировано и жестко регламентировано. Хотя было ясно, что стратегия, подчиняясь политике, и сама так же оказывает на нее соответствующее обратное влияние, как и стратегия, будучи главенствующей относительно тактики, не может не учитывать тактические соображения, обстановку на поле боя. Такое абсолютизированное представление о политике до сих пор даст о себе знать.
Всякое управление начинается с определения целей и задач. Поэтому важнейший вывод состоит в том, что войскам, направляемым в зону конфликта, руководством страны должны ставиться четкие и определенные задачи, без всякого лицемерия и лукавства. 22 июня 1941 года Сталин в директиву Генштаба о приведении войск в боевую готовность добавил такие слова «но не предпринимать никаких действий, могущих вызвать политические осложнения». Если сам правитель не знает, война это или нет, как может командир полка вести бой и думать о политических последствиях?
Направляя войска в Афганистан, поставили задачу — выполнять интернациональный долг, но не только солдаты и офицеры, даже очень большие начальники понимали его по разному. По Чечне в 1994 г. в распоряжении правительства было сказано — разоружить бандформирования, хотя войскам предстояло действовать против хорошо организованной и вооруженной дудаевской армии. Такая неопределенность постановки задач пагубно влияет на действия войск.
Отсутствие особого правового режима в зоне конфликта ставит командование и личный состав в неопределенное и затруднительное положение, в то время как бандформирования действуют без ограничений. Поэтому и политику при всей ее главенствующей роли нельзя превращать в самоцель. Она не может абстрагироваться от всех других жизненных обстоятельств. Как свидетельствует жизнь, самое верное в принципе положение, выраженное в излишне абсолютизированной и категорической форме, в сложных и разнообразных условиях реальной действительности обнаруживает свою уязвимость. Политики в чистом виде не существует, она может быть жизнеспособной только в том случае, если в совокупности учитываются все жизненные факторы, в том числе военно-стратегические соображения.
В свете этого, как это ни прискорбно, но приходится признать, что 1941 г. не является исключением. Вот уже 150 лет политическое руководство страны ставят армию к началу войны в крайне неблагоприятные, невыносимые условия, из которых ей приходятся выпутываться. Вспомним хотя бы Крымскую, Русско-японскую, Первую мировую войны, 1941 г., Афганистан и Чечню в
Так что же еще с нами должно случиться, чтобы в конце концов мы поняли: политический деспотизм и невежество наносят вред прежде всего национальным интересам страны. Когда-то нужно извлекать уроки из всего этого.
Причем бытующая в некоторых кругах точка зрения, что, мол, политики должны заниматься политикой, а военные — только своим военным делом, слишком упрощает проблему. Когда в 1979 г. Н В. Огарков на Политбюро сказал, что ввод советских войск в Афганистан может иметь тяжелые международные последствия, Ю.В. Андропов прервал его и заявил: «У нас есть, кому заниматься политикой, вы решайте поставленную вам военную задачу». Все знают, к чему это привело.
Последнее и решающее слово за политическим руководством и государственными властными структурами, но в выработке важнейших военно-политических решений в центре и в зонах конфликта должны непременно принимать участие и соответствующие должностные лица. В свою очередь представители высших органов власти, поставив задачу силовым ведомствам, не должны без особой надобности вмешиваться в оперативно-стратегические вопросы. Из исторического опыта многих войн и конфликтов известно, к каким катастрофическим последствиям приводило некомпетентное вмешательство в военные дела.
Для того, чтобы как-то минимизировать однобокие действия политиков и для улучшения взаимодействия между основными ведомствами, занимающимися оборонными вопросами, Николай Васильевич добивается создания «пятерки», в которой вместе с офицерами Генштаба работали специалиста других ведомств по анализу военно-политической обстановки и выработке решений по оборонным вопросам.
Будучи первым заместителем и начальником Генштаба, Николаю Васильевичу пришлось много заниматься переговорным процессом по ограничению стратегических и обычных вооружений. Для решения этих вопросов была создана специальная комиссия Политбюро ЦК КПСС. Основным рабочим органом по подготовке предложений был Генштаб, который твердо придерживался принципа равенства и одинаковой безопасности сторон. Это привело к заключению в 1972 г. Договора по ПРО и Временного соглашения о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений.
В 1979 г. удалось подписать фундаментальный документ — Договор ОСВ-2. который однако в последующем не был ратифицирован из-за того, что наша страна начала делать односторонние уступки американцам, а последние выдвигали все новые и новые неприемлемые требования.
Н.В. Огарков большое внимание уделял военно-научной работе как по оперативно-стратегическим вопросам, так и в области развития вооружения и техники. Особенно настойчиво он занимался разработкой и внедрением новых средств автоматизации управления войсками. За достижения в этой области ему в 1981 г. была присуждена Ленинская премия. Он положил начало созданию в Генеральном штабе Центра оперативно-стратегических исследований, который в последующем возглавил один из замечательных организаторов науки генерал-полковник В.В. Коробушин. Центру стратегических исследований удалось установить тесные связи с Академией наук СССР, что способствовало большей целеустремленности и согласованности научно-исследовательских работ в оборонной сфере.
Под руководством Н.В. Огаркова впервые в истории нашей страны удалось разработатъ пятитомник «Основы подготовки и ведения операций», где были изложены важнейшие новые положения теории военного искусства и оперативно-стратегические основы советской военной доктрины. Прогрессивные, новаторские идеи, заложенные в этих документах приходилось отстаивать в упорной борьбе с весьма влиятельными людьми, не приемлющих ничего нового.
Маневры 1981 г., к подготовке и проведению которых Н.В. Огарков приложил особенно много творчества, сил и энергии, были посвящены отработке и показу руководящему составу ВС СССР и армий Варшавского Договора того, как на практике должны претворяться в жизнь новые оперативно-стратегические идеи.
Впервые на этих маневрах армейским и фронтовым операциям был придан воздушно-наземный и воздушно-морской характер. При этом предусматривалось: огневое и радиоэлектронное поражение войск противника на всю глубину их расположения сухопутными войсками, авиацией и боевыми вертолетами, разделение и четкое определение зон ответственности за ведение разведки и поражение целей противника для соединений и объединений, высокоманевренные действия общевойсковых соединений, стремительное наступление в стороны флангов и в глубину с целью расчленения и уничтожения противника по частям; многократная высадка тактических и оперативных десантов в тылу противника; высылка разведывательно-диверсионных групп для содействия передовым частям наземных войск в форсировании рек и захвата плацдармов, аэродромов, окружения группировок противника, нарушения его коммуникаций, задержки выдвижения вторых эшелонов и резервов, уничтожения ракетно-ядерного оружия, пунктов управления и комплексов высокоточного оружия. Суть воздушно-наземной операции выражалась также в активной борьбе за удержание инициативы, доминирование на земле и завоевание господства в воздухе путем активного поражения самолетов и вертолетов противника на земле и в воздухе, подавление системы ПВО противника и надежное противовоздушное прикрытие своих войск. Особое значение придавалось борьбе со вторыми эшелонами и резервами противника с целью задержки их выдвижения и поражения еще до ввода их в сражение.
Сложной проблемой становилось выдвижение и ввод в сражение вторых эшелонов и резервов и для наступающей стороны. Их уязвимость от ударов авиации и высокоточного оружия сухопутных войск потребовали отказа от сосредоточения на рубежах ввода в сражение крупных объединении (армий, корпусов). Приходилось вводить их по частям или выдвигать с разных направлений и лишь в нужный момент сводить соединения для совместного удара.
Новые приборы ориентирования и навигации с помощью космических средств, более совершенные средства ночного видения обеспечивали непрерывность ведения активных боевых действий днем и ночью и вообще в обстановке плохой видимости и сложных метеоусловиях.
С учетом вышеизложенного возникали совершенно новые проблемы обороны, которая должна быть способна противостоять наступлению противника, отражая его массированные удары на суше, с воздуха и различных направлений.
В оборонительной операции главным стало упреждающее огневое и радиоэлектронное поражение противника на земле и в воздухе с целью срыва его наступления, изоляция поля боя и поражение вторых эшелонов и резервов еще до ввода в сражение, нанесение контрударов и контратак с высадкой в тылу противника воздушных десантов и других аэромобильных частей.
В этих условиях от соединений и частей требовались максимально возможная степень самостоятельности и инициативы в решении боевых задач и высокая маневренность. В связи с этим по инициативе Н.В. Огаркова вносились существенные изменения и в оргструктуру войск.
Предполагалось, что для крупномасштабной войны континентальным державам могут потребоваться не только общевойсковые, но и танковые корпуса, армии для использования их в качестве мощной ударной силы на решающих направлениях.
В середине
Во-вторых, более быстрое продвижение подвижных групп или других подобных группировок в наступательных операциях достигается не только за счет оснащения их более совершенной техникой, но и путем создания для них более благоприятных условий для стремительных действий путем направления для их поддержки основных сил авиации, артиллерии, воздушно-десантных, инженерных войск и других средств усиления.
Николаю Васильевичу пришлось проявить большую настойчивость, чтобы убедить руководящий состав в необходимости пересмотра тезиса о ненужности особых, более подвижных группировок войск в советской армии. Но вместо подвижных групп, применявшихся в период Второй мировой войны, было решено создать оперативные маневренные группы. Главное отличие их от прежних подвижных групп состояло в том. что использовались не только танковые армии и дивизии, но и специально созданные для действий в качестве оперативно-маневренных групп отдельные армейские корпуса особой организации, где едином войсковом организме были объединены танковые, мотострелковые, артиллерийские и другие части, оснащенные новейшими танками, плавающими боевыми машинами пехоты и бронетранспортерами, самоходной артиллерией. Причем впервые в состав этих корпусов были включены десантно-штурмовой полк и армейская авиация. Если в американской армии и в других армиях НАТО полагали, что любые войска способны к проведению воздушно-наземной операции, то в Советской Армии, наряду с этим были созданы войска, специально предназначенные для действий на острие этих операций. К сожалению, в последние годы вместе с советскими вооруженными силами ликвидированы и корпуса, призванные действовать в качестве оперативно-маневренных групп. Но как оперативно-тактические, как и технические идеи ликвидировать невозможно и поэтому при дальнейшем совершенствовании организационной структуры войск они, видимо, в той или иной форме будут использованы.
Было выдвинуто и отработано много и других новаторских идей, способствовавших дальнейшему развитию военного искусства.
Такая творческая активность порождала как многих его приверженцев и сторонников, так и немало скрытых и явных врагов, особенно в ВПК и среди связанных с ним работников ЦК КПСС, в некоторых видах ВС. У нас обычно все за «решительные и радикальные реформы», пока какой-нибудь вопрос не коснется его ведомства.
Справедливости ради следует сказать и о том, что не все новации Н.В. Огаркова были убедительными и жизненными. Так, увлеченный идеей подготовки к глобальной войне, он настоял на создании главкоматов на важнейших стратегических направлениях. На их создание, обустройство, строительство пунктов управления были израсходованы большие средства. Но было ясно, что их нельзя было превращать в еще одно промежуточное звено стратегического управления Вооруженными Силами. От этого оперативность управления только снижалась. Они могли принести свою пользу только при использовании главкоматов направлений как составной части Ставки ВГК или, иначе говоря, как представителей Ставки на ТВД, но в отличие от периода прошлой войны, на более совершенной основе — со своими пунктами и средствами управления, заранее подготовленными и слаженными оперативными группами.
Не состоятельны и попытки некоторых авторов последнего времени сравнивать американские главкоматы на ТВД (которые по своим полномочиям, организации, управленческим и снабженческим функциям больше напоминали наши фронты), с нашими главкоматами стратегических направлениях периода Второй мировой войны, представлявшими собой наспех собранные оперативные группы, не имевшие даже необходимых средств управления
Нежизненной оказалась предпринятая попытка формирования подразделений по годам службы. Это усложнило комплектование, поддержание боевой готовности войск, но проблему неуставных взаимоотношений не решило. Ибо в любой армии ненормальные отношения бывают как среди молодых, так и старослужащих солдат и сержантов. Мало что изменит в этом отношении и переход на контрактную службу, ибо такие явления, как «дедовщина» можно изжить лишь вместе с обществом и в общей системе укрепления дисциплины в силовых ведомствах.
Н.В. Огарков возглавил Генштаб в сложное переломное время, когда в связи с достигнутыми нами стратегический паритетом потенциальные противники начали отходить от установок на глобальную ядерную войну и делать ставку на то, чтобы теснить социалистический лагерь путем развязывания локальных войн, конфликтов, подрывных действий изнутри. В связи с этим он снова обратился к урокам Второй мировой войны.
В своей замечательной книге «История учит бдительности» он поставил ряд фундаментальных вопросов. В частности, он писал: «Возросшая в последнее время по вине империализма США и других стран агрессивного блока НАТО военная опасность вызывает глубокую озабоченность все более широких кругов человечества. Люди различного возраста убеждений, знаний все чаше задумываются о том, как и почему возникают войны, являются ли они неизбежными и трагическими спутниками человеческого прогресса или уродливым плодом какой либо общественной формации».
Он глубоко проанализировал истоки возникновения Второй мировой войны и призывал извлечь уроки из этого. Н.В. Огарков сделал вывод, что, конечно, прямая ответственность за развязывание Второй мировой войны лежит главным образом на фашистской Германии, фашистской Италии и милитаристской Японии. Вместе с тем в ее подготовке, прямо или косвенно, не менее повинны также США, Англия, Франция и другие западные государства. Ослепленные жгучей ненавистью к социализму и не желая понять, что экспансионистские устремления гитлеровской клики представляют угрозу и для их собственных стран и народов, правящие круги западных держав, проводя пресловутую политику «умиротворения и «невмешательства», пытались, во что бы то ни стало направить фашистскую агрессию на Восток, против СССР. Они оказали гитлеровской Германии щедрую финансово-экономическую помощь в возрождении военно-промышленного потенциала, в развертывании и техническом оснащении многомиллионной разбойничьей армии. Так, например, только в 1930 году прямые капиталовложения США в промышленность Германии составили свыше 216 млн долларов. По подсказке Вашингтона сионистские главари некоторых других стран вскоре после прихода Гитлера к власти также вручали ему сотни миллионов долларов. В результате такой помощи военное производство фашистской Германии в
Но получилось не так, как замышляли вашингтонские, лондонские и парижские стратеги. Пожар Второй мировой войны в первую очередь охватил их собственные дома. Это вынудило западные державы пойти на антигитлеровский союз с СССР.
Пророческие слова Н. Огаркова нашли подтверждение в событиях в США 11.09.2001 г. Следовательно, его предостережения актуальны и в противостоянии современным угрозам. Ссылаясь на слова В.И. Ленина о том, что «Война — ужасная вещь... Но она ужасно прибыльная вещь», Н В. Огарков напоминал, что в Первую мировую войну империалисты США превратились из должника Европы в ее кредитора и нажили на крови народов 35 млрд долларов. За шесть лет Второй мировой войны прибыли американских корпораций достигли 116,8 млрд долларов. Не считаясь ни с чем, они усиленно рвутся к этой «прибыльной веши» и теперь, тем более, что им еще не довелось по-настоящему испытать на себе разрушительные последствия современной войны. Правящие крути США и их союзники, выражая и зашитая интересы монополистического капитала, его наиболее реакционной части — военно-промышленного комплекса, готовы во имя своих корыстных целей ставить на карту жизненные интересы всего человечества.
Н. Огарков напоминал и о том, что «политика есть концентрированное выражение экономики». А экономика США находится в руках монополистического капитала. Монополиям же для получения прибылей постоянно нужны энергетические ресурсы, нефть, уголь, уран, цветные металлы и многие другие виды сырья. По этой причине районы их добычи и рынки сбыта произведенных товаров беспардонно объявляются районами «жизненных интересов» ведущих капиталистических государств, туда направляются их военные силы. Для новых и новых актов разбоя, грабежа и подавления освободительных движений империалистические агрессоры повсеместно создают военные базы, высаживают там морских пехотинцев, десантников и подразделения других видов вооруженных сил. И отнюдь не для зашиты свободы и демократии. То, о чем писал Огарков, мы увидели на примере войны в Югославии и иракской войны 2003 г.
Обладая временной монополией на ядерное оружие, — писал он, — заправилы Белого дома встали на путь шантажа и угроз. Взрывы атомных бомб над японскими городами Хиросима и Нагасаки были не столько последним актом Второй мировой войны, сколько первым актом подготовки войны против Советского Союза. Н. Огарков осуждал выработку планов военного нападения на СССР, таких, как «Чариотир» (1948 г.), а затем «Дропшот» (1949 г.), по которому было намечено сбросить на Советский Союз 300 атомных и 250 тыс. тонн «обычных» бомб и вывести из строя большую часть советского военно-промышленного потенциала. Затем последовали более грандиозные планы ядерной войны.
Н. Огарков смело поставил вопрос о бессмысленности дальнейшего наращивания ядерных вооружений. Он пришел к выводу, что появление в 1945 году и быстрое совершенствование в последующем ядерного оружия, обладающего невероятной силой поражения, по-новому поставили вопрос о целесообразности войны как средства достижения политической цели. Только окончательно утратив здравый разум, можно пытаться найти такие аргументы и определить такую цель, которые оправдывали бы развязывание мировой ядерной войны и ставили бы тем самым человеческую цивилизацию перед угрозой полного уничтожения. Отсюда следует непреложный вывод о том, что преступно рассматривать термоядерную войну как рациональное и чуть ли не «законное» средство продолжения политики.
Сегодня в мире, — писал он далее, — накоплены такие запасы ядерного оружия, которые с военной точки зрения уже представляются поистине абсурдными. Так, например, стратегические ядерные силы США только в одном первом ударе могут применить свыше 12 тыс. ядерных зарядов, суммарная мощность которых в сотни раз превосходит общую мощность всех взрывчатых веществ и боеприпасов, использованных всеми государствами мира за шесть лет Второй мировой войны. И это только в составе одних лишь стратегических ядерных сил США. Если же учесть еще оперативно-тактический ядерный потенциал, а также примерное равенство в ядерных вооружениях между США и СССР, то не надо быть военным специалистом, чтобы понять: дальнейшее накопление их становится просто бессмысленным. Сверхмаксимальные запасы ядерное о оружия не только не гарантирует безопасность, а скорее, наоборот — повышают возможность даже случайного, несанкционированного или провокационного ядерного пуска или удара. В этой связи объявленное с трибуны ООН торжественное обязательство Советского Союза не применять ядерного оружия первым с одновременным призывом к США и другим ядерным державам последовать этому примеру выражает глубокую обеспокоенность мировой общественности сложившейся ситуацией в мире и настоятельную необходимость прекратить наконец гонку ядерных вооружений. Дальнейшее промедление в этом становится уже нетерпимым.
Таким образом, — продолжал Н. Огарков. — впервые в истории у основных противостоящих сторон создалась избыточность военных, и прежде всего ядерных, потенциалов. А это уже меняет качественную сторону военного дела. В результате возникает парадокс с одной стороны, казалось бы, происходит процесс неуклонного повышения у ядерного государства возможностей уничтожения противника, а с другой — столь же неуклонно и, можно сказать, еще более резко сокращается возможность нанесения агрессором так называемого «разоружающего» удара по основному противнику.
Дело в том, что при достигнутом количестве и разнообразии ракетно-ядерных средств агрессору просто невозможно полностью уничтожить аналогичные средства у противной стороны одним ударом. А незамедлительный сокрушительный ответ даже ограниченным количеством ядерного оружия, оставшеюся у обороняющегося, — ответ, лишающий агрессора возможности вести после этого не только войну, но и сколько-нибудь серьезные операции, — становится в современных условиях неотвратимым.
Что же касается надежд на возможность ведения «ограниченной» ядерной войны, то эти надежды ныне не имеют никакого основания и рассчитаны на простаков. Удержать начавшуюся ядерную войну в каких-то ограниченных рамках будет практически невозможно. Каким бы ограниченным ни было применение ядерных средств, оно неизбежно приведет к незамедлительному использованию всего ядерного арсенала сторон. Такова суровая логика войны, считал Н. Огарков и подчеркивал, что до высшего предела созрела необходимость полного запрещения и уничтожения этого сверхсредства ведения войны. К сожалению, эти выводы выдающегося военачальника до сих пор не усвоены и в военных доктринах некоторых стран продолжается бравирование идеями упреждающего ядерного удара.
С учетом всего изложенного и в советском военном строительстве многое надо было менять. Н. Огарков одним из первых в мире сделал вывод, что всеобщую ядерную войну невозможно выиграть. Но его начинания в этом и в ряде других вопросов не нашли полной поддержки.
В руководящих политических и военных кругах стишком много еще было людей, которые считали, что на всякий случай ничего не надо менять и все оставить как есть.
В 1984 г. Н.В. Огарков был освобожден от должности начальника Генштаба и назначен Главнокомандующим войсками Западного направления. И на этой должности он увлеченно и самоотверженно работал. Как тогда, так и в наши дни у Генштаба немало недоброжелателей. Во времена Огаркова чаше всего они действовали методом разного рода интриг. Теперь в ход пушены заказные статьи, телепередачи и другие неприглядные формы борьбы. Ультралибералами даже поставлен вопрос: «Нужен ли России Генштаб?». Это из серии вопросов: «Нужна ли человеку голова на плечах?». Обычно после большой войны ставился вопрос о ликвидации генштабов побежденных стран, а тут тоже самое хотят сделать или по крайней мере попытаться дискредитировать Генштаб победившей армии, который внес огромный вклад в дело разгрома фашизма во Второй мировой войне. Зная откуда дуют ветры, в этом отношении генштабистам можно быть спокойными, сознавая, что чем лучше и эффективнее будет работать Генштаб, тем больше с этой стороны будет против него нападок.
Ради справедливости, следует сказать, что в адрес Генштаба были нарекания и в самих Вооруженных Силах.
Дело в том, что Генштаб — это такой орган управления, которому по его положению и обязанностям всегда надо стоять на государственных позициях, отстаивать общие интересы Вооруженных Сил, одолевая внутриведомственные настроения ВС и различных служб.
Генштаб и, прежде всего, Главное оперативное управление призваны следить за тем, чтобы самым главным приоритетом во всей системе военного строительства были оперативно-стратегические интересы.
Все это тоже вызывало и будет вызывать какие-то недовольства, тем более в наше время — при крайне ограниченных ресурсах всем угодить невозможно. Надо признать и то, что российский Генштаб как мозг армии на протяжения своей многолетней истории выдвигал много блестящих идей, но и прошел мимо, похоронил немало очень ценных предложений и научных мыслей. Еще и сегодня поговаривают, что научные разработки тех или иных научных учреждений не востребованы в Генштабе. Но это зависит как от тех, кто выдвигает новые идеи, так и от тех, кто их воспринимает.
Консерватизм по ряду вопросов тоже, к сожалению, иногда давал о себе знать. Из всего этого надо, видимо, делать соответствующие выводы.
Для того, чтобы преодолеть эти негативные моменты и дальше совершенствовать работу Генерального штаба, его управлений, главных штабов видов ВС их деятельность должна носить более творческий характер. Если сам Генштаб будет стоять на уровне современных научных достижений, живо откликаться и впитывать новые идеи, он сделает самое главное, что требуется для активиэации научной мысли и творчества в практической работе — это потребность и заинтересованность в новых идеях. Это придаст творческий запал всей жизни и деятельности Вооруженных Сил, осознанное и заинтересованное восприятие реформ, всех приказов и указаний сверху в войсках и флотах. Во всей этой ответственной н многотрудной работе современных генштабистов немало может помочь критический анализ и творческое использование опыта работы предшественников, в том числе такого одаренного генштабиста, как Маршал Советского Союза Николай Васильевич Огарков, который был живым олицетворением мозга армии.
Гареев Махмут Ахметович,
доктор военных наук, доктор исторических наук, генерал армии
